В ноябре в кинотеатрах страны вышел фильм "Авиатор" (16+), рассказывающий историю советского человека, очнувшегося в условном настоящем после восьмидесяти лет одиночества в криокапсуле. Вокруг картины собралась выдающаяся команда — режиссер Егор Михалков-Кончаловский, в главных ролях Константин Хабенский, Евгений Стычкин, Александр Горбатов, в сценаристах обладатель пальмовой ветви Каннского фестиваля Юрий Арабов и автор романа-первоисточника, один из интереснейших современных писателей по мнению главного редактора ИА PrimaMedia (и не только его) — Евгений Водолазкин. На счету автора многоязычный "Лавр" (18+), уморительный "Чагин" (16+), магическое "Оправдание острова" (16+), ностальгический "Брисбен" (16+) и многое другое. "Авиатор" — первая его экранизированная книга. В интервью редакции Евгений Водолазкин рассказал о кино и литературе, их связи, коммерческом успехе и вечном споре апологетов и критиков СССР.
— Евгений Германович, насколько тесно вы были вовлечены в создание сценария фильма "Авиатор"?
— Изначально я не собирался писать сценарий, поскольку считал, что лучше, чтобы каждый занимался своим делом: я пишу прозу, и мне не нужно вторгаться в сферу кино. Но первые сценарии фильма, которые предлагались разными авторами, не устраивали ни генерального продюсера Сергея Катышева, ни меня. Позже к делу подключился Юрий Николаевич Арабов — и создал хороший, крепкий сценарий. Потом на проект пришел режиссер Егор Кончаловский — и возникла необходимость в некоторой переделке сценария, как это обычно и бывает: всякий режиссер выстраивает по-своему кинематографическую конструкцию, чтобы выполнить те задачи, которые он перед собой ставит. Сначала мы обсуждали возможные изменения с Юрием Николаевичем и с Олегом Сироткиным, его коллегой и помощником, а потом — с Егором (Михалковым-Кончаловским) и Мирославом Станковичем, который ему помогал. Я, в частности, предложил какие-то новые композиционные ходы, написал отдельные фрагменты, что-то отредактировал. Среди прочего — диалоги: чтобы они, с одной стороны, были более литературными, а с другой — в хорошем смысле "живыми".
— Что, на ваш взгляд, главное удалось передать в экранизации из книги?
— Мне кажется, что тем главным, к чему стремился и я, и продюсер Сергей Катышев, была идея покаяния. Я всегда говорил, что литература и кино — это не проповедь: здесь нет стремления вести кого-то и/или призывать к улучшению человека. Да, это хорошо, когда человек стремится к некоему идеалу, но роль литературы и кино — не призывать: их роль состоит в том, чтобы называть, показывать. Здесь можно вспомнить знаменитое высказывание Герцена: "Мы — не врачи, мы — боль". Мы хотели сказать о покаянии, а прежде чем говоришь о покаянии, нужно сказать о грехе. И это было главной задачей и книги, и — может быть, в несколько более размытой форме — фильма, потому что фильм требует движения, требует каких-то событий, без которых литература, скажем, может обойтись.
"Мне иногда даже удивительно, что "Лавр" был написан мной" — Евгений Водолазкин Известный российский писатель и победитель премии "Большая книга"-2023 о свете древнерусских текстов и авторском озарении
— Есть ли в фильме моменты, которые сильно отличаются от оригинального текста? Как вы к этому относитесь?
— Нормально отношусь. Это два разных языка, две разных стихии. И то, что в книге выглядит хорошо, не обязательно будет смотреться адекватно на киноэкране. Потому что, допустим, если в романе длинный философский монолог выглядит вполне органично и убедительно, то для экрана это убийственно. В кино философию нужно показывать в поступках.
— "Авиатор" вызвал дискуссию между теми, кто страстно любит и страстно не любит СССР. Одни говорят, что опять очернили великую страну, другие — что недодавили. Как примирить лагеря? Подобные споры вообще полезны и способны родить истину?
— Вы знаете, я всегда говорю, что споры рождают не истину, а агрессию. Если то или иное высказывание состоятельно, оно обладает своей энергией — энергией истины. И для того чтобы выяснить истину, не обязательно сшибаться лбами. Мне кажется, человек должен просто спокойно придерживаться своей точки зрения и не пытаться её продавить, потому что ничего хорошего это не даст. Это вызовет только углубление того рва, который существует между сторонниками разных взглядов — допустим, на СССР и революцию. Я думаю, что каждая из сторон обладает своей частью истины, но — не всей полнотой истины. И когда человек, взяв часть истины, пытается что-то доказывать, это само по себе неправильно. Мне кажется, надо сходиться не в бою, а в примирении — и пытаться восстановить полноту истины.
— Есть ли писательский страх, что фильм окажется лучше, известнее книги?
— Я, пожалуй, не смогу назвать таких фильмов, которые лучше книги, потому что, как писал в свое время Василий Макарович Шукшин, "кино — это младший брат литературы". Я не вполне с ним согласен, но какая-то правота в этом утверждении есть: кино не может в полной мере отразить книгу, особенно какой-нибудь тысячестраничный роман, какими иногда бывают произведения русской классики. При экранизации художественного текста кино обычно концентрируется на какой-то отдельной сфере литературного источника: оно либо расширяет, углубляет какой-то важный для режиссера конфликт, либо берёт отдельную тему, отдельный мотив книги, либо, основываясь на содержании романа, оттачивает его форму и любуется эстетикой текста. Тут могут быть самые разные подходы. И кинематографу здесь есть к чему стремиться.
В этом же — мой ответ на вопрос о страхе, что фильм окажется лучше книги. Я был бы рад, если бы фильм оказался лучше. И в каких-то отдельных моментах — например, в демонстрации замечательных питерских ландшафтов, Залива и других мест — он, естественно, превосходит описание, как всякая картинка превосходит текст о пейзаже. Но ревности в данном случае я не испытываю.
— Что для вас важнее — сохранить дух книги или позволить режиссёру интерпретировать сюжет по-своему?
— Это всякий раз зависит от конкретных обстоятельств. Бывают случаи, когда дух книги передается как раз через вольную интерпретацию режиссера. Такие случаи не единичны.
— Бывали ли случаи, когда экранизация вдохновляла вас на дальнейшее литературное творчество?
— "Авиатор" — это первая экранизация моего текста. И в каком-то смысле она действительно вдохновляет меня, потому что я вдруг увидел новые краски в своем романе. Или вообще — увидел краски там, где всё было черно-белым. Эти вещи радуют и являются источником вдохновения.
— Как вы оцениваете нынешнее состояние российской литературы? Какие тенденции видите?
— Сейчас одной из основных проблем нашей литературы является ее разделенность — на литературу, которая создается в России, и литературу, которая пишется в эмиграции. Здесь можно сказать только, что писатели и там, и здесь должны понимать, что в конечном счете эти потоки сливаются, и нужно, на мой взгляд, держать в уме то, что мы — одна литература: мы представители одной культуры, и должны уважительно относиться друг к другу.
Эффект "Авиатора": Читай-город назвал писателя месяца в жанре реализм и магический реализм А также его самые продаваемые книги
— Возможно ли, по вашему мнению, чтобы русская литература стала серьёзной индустрией, подобно западным рынкам?
— Я вообще, может быть, — не лучший адресат для бесед на эту тему. Мне кажется, что наша литература вполне профессиональна: она способна интересовать читателя и быть востребованной, если вы это имеете в виду. У нас, в конце концов, большой рынок, и это способствует относительно большим тиражам. В англоязычных странах, например, даже средний по популярности писатель неплохо зарабатывает за счет того, что литература на английском языке расходится по всему миру. И у нас тоже есть куда расти рынку. Что же касается собственно книгоиздания, то оно, на мой взгляд, в России находится на достойном уровне и активно развивается. Хотя и здесь, безусловно, есть свои проблемы — как всюду.
— Считаете ли вы, что современные авторы ориентируются слишком сильно на коммерческий успех, и как это влияет на качество произведений?
— Когда люди ориентируются на коммерческий успех, это действительно снижает качество. Если человек готов многое принести в жертву ради того, чтобы иметь большие тиражи, гонорары и так далее, это то не может пройти бесследно. Но я думаю, что большинство наших писателей — это люди, которые будут писать независимо от того, получат они гонорар или нет. Потому что писательство — это… Мне не хочется употреблять пафосных слов, но это своего рода служение. И хорошо, когда за любимое дело ты получаешь вознаграждение, но я думаю, что большинство из нас писало бы и без этого.
— Какие шаги, на ваш взгляд, могли бы способствовать росту популярности и экспорта русской литературы?
— Мне кажется, что в последние годы в этом направлении были сделаны очень важные шаги. Несколько лет назад в Москве был основан Институт перевода. Это замечательная институция, которая занимается распространением русской литературы за рубежом: помогает в заключении договоров на переводы русскоязычных книг на иностранные языки, организует поездки российских авторов на зарубежные ярмарки и т. д. Причем там очень разумно, очень грамотно всё выстроено: у них замечательный опыт. На мой взгляд, Институт перевода нуждается во всяческой поддержке, и я очень надеюсь, что он будет продолжать свою важную и нужную для всех работу.
